Сезон чудес

Это, пожалуй, один из самых загадочных психоделических фильмов. После его выхода в 1985 году долго не затихали споры: что это – обычный алкотрип опытного режиссера Георгия Юнгвальд-Хилькевича, выродившийся в мешанину разностильных эпизодов, или экспериментальное кислотное путешествие с необычным видеорядом. Начинается фильм с того, что молодой художник Вадим Тавров (нелепый Арунас Сторпирстис – впрочем, торчок со стороны всегда смотрится смешно), которого покинуло вдохновение, приезжает в небольшой поселок и селится в доме, полном чудес. В окна Вадима лезет мутная толпа мятых зомби, летающих ведьм, зловещих клоунов-убийц и огородных пугал. Эти монстры преследуют художника по всему поселку, двоясь и троясь в его расширенных зрачках. Что заставляет Вадима биться в белую дверь, нарисованную неизвестными на кирпичной стене (эта песня Матецкого на стихи Дербенева то и дело принимается звучать по ходу фильма)? Такие зрительные галлюцинации с преобладанием существ на самой границе инфернальности (а то и за ней, как постоянно лезущее в кадр трио «Экспрессия» в составе Бориса Моисеева, Лари Хитаны и Людмилы Чеснулявичюте) являются только в жестких трипах под советским военным психоделиком “тарен“. В далеком 1985 году антирадиационные аптечки с пенным названием «АИ», а точнее, небольшие красные пеналы из гнезда № 2 этих аптечек, можно было найти в карманах замшевых пиджаков всех уважающих себя деятелей искусств. Не зря в одной из множества песен, звучащих в фильме в исполнении Аллы Пугачевой, есть такие примечательные слова: Вот на воду я сейчас Подую — И ничего не будет. И ничего нет больше, Было все — и ничего, И ничего нет больше, Мы — нигде, нигде, нигде, И ничего нет больше. Мир весь этот — Лишь один луч света, И ничего нет больше, Ничего.