Guest
Их расстреляли на рассвете, Когда еще белела мгла. Там были женщины и дети И эта девочка была. Сперва велели им раздеться Затем к обрыву встать спиной, Но прозвучал вдруг голос детский Наивный, чистый и живой: Чулочки тоже снять мне, дядя? Не упрекая, не браня, Смотрели прямо в душу глядя Трехлетней девочки глаза. И смятеньем эсесовец объят Рука сама собой с волненьем вдруг опускает автомат. Он словно скован взглядом синим, и кажется он в землю врос, Глаза, как у моей дочурки? — в смятенье сильном произнес Охвачен он невольно дрожью, Проснулась в ужасе душа. Нет, он убить ее не может, Но дал он очередь спеша. Упала девочка в чулочках… Снять не успела, не смогла. Солдат, солдат, а если б дочка Вот здесь, вот так твоя легла… Ведь это маленькое сердце Пробито пулею твоей… Шагал эсэсовец угрюмо, С земли не поднимая глаз, впервые может эта дума В сознанье отравленном зажглась. И всюду
