Guest
“Снег“ Музыка В. Ильина, стихи Э. Межелайтиса, перевод Р. Казаковой. Использована оцифровка пластинки “Эстрадные песни Б. Яновского и В. Ильина“ 1976 года (Мелодия 33С60 07849-50) Запись была произведена в 1975 году. Монтаж и постмастеринг - Бешеный Карпыч 2019 год. Ассиметрия сцены сделана сознательно. Рекомендуется прослушивать через наушники, предварительно скачав ролик. При онлайн прослушивании качество звука заметно снижается. В 1976 году “Мелодия“ в региональном порядке выпустила диск, конверт которого был оформлен только на украинском языке. На этом виниле тихо спрятались две русские песни Юрия Гуляева. Судя по архивной справке, записывались песни ещё в 1975 году, а певец, как известно, пришёл тогда в Большой театр и с эстрадой торжественно обещал расстаться. Но видимо продолжал грешить тайком. Возможно, это обстоятельство и способствовало тому, что обе песни остались неизвестными в России. Но если “Звёздный час“ издали на СД в 1996 году, то песня “Снег“ на стихи модного тогда Межелайтиса была забыта на многие годы. Был такой поэт, его стихи отличались скурпулёзной и трепетной любовью к самому себе, поэтому он был весьма популярен в кругах нашей томной интеллигенции. Сложно назвать его поэтом, скорее генератором случайного бреда. Напыщенная глупость, характерная для прибалтов по жизни, в его стишатах достигала вселенских масштабов, но коммерческий нюх у него был вполне развит, знал на какие болевые точки давить. Тема одиночества и вырождения для наших горе - интеллигентов была весьма злободневна. Вот даже Юрий Александрович попался на этот крючок, одиночество и его грызло изнутри, песня явно не по заказу исполнена, слишком много в ней личной интонации самого певца. Правда, у Гуляева одиночество носило несколько иной характер, он был всегда окружён семьёй и друзьями, его любили по настоящему. А вот духовное одиночество нарастало с каждым годом, а оно и есть самое неутолимое из всех видов одиночеств. Вообще середина 70-х годов стала для певца переломной. При всей внешней успешности (Госпремия, переезд в Москву, в Большой театр, новая квартира, новые друзья, поклонники), он внутренне как-то поник, это слышно в интонациях его голоса. И думаю, что это не возраст и даже не болезнь причиной. Обычно, когда человек теряет веру, он становится как-то по особенному задумчив и одинок одновременно. Разуверясь в великом, он сам становится маленьким и одиноким. Он потерял доступ к огромности. Теперь он обречён быть только с самим собой. Это и есть духовное одиночество. Запертость в скорлупе собственной личности - это постоянный рефрен всего творчества семидесятников. Разуверившиеся сынки и внуки “переустроителей мира“ гнобили себя этой темой по чёрному, Тарковский практически свихнулся на этом, да и не он один. Верить необходимо хоть в Бога, хоть в идею, хоть в Деда Мороза. Вера - это не вопрос “свободы воли“, философы ошибались. Вера - это вопрос выживания. Вот почему я считаю эту песню очень важной для понимания и самого певца и его творчества. Молитвенные интонации в голосе, растерянность, тоска... а потом следует взрыв, требование, крик. Вслушайтесь, когда он поёт: “.... Человек. К человеку. Голодно. Жадно. Прокладывает. Путь.“ Столько ярости в его голосе. Это не к человеку. С такой яростью люди просят только Бога, ну или того, кто заменяет его в их голове. А в конце снова что-то молитвенное, но уже безнадёжное умирающее. Это самая грустная песня Юрия Гуляева. Его поколение умирало у него на глазах в 70-е годы. Умирало раньше срока, спивалось, сходило с ума, теряло волю к жизни. А он ведь был певцом своего времени, ему было очень нелегко. Снег. Очень белый. Очень. Письмо. Коротко. Не лживо. Письмо. Уж куда короче. Вечер. Длинный. Тянет жилы. Снег. Падает. За стеклами. Трубка. В потемках. Дымная. Меня. Ничто. Теплое. Не коснется. Покроюсь инеем. А человеку. Не должно быть. Холодно. Ни тебе. Ни мне. Ни кому-нибудь. Человек. К человеку. Голодно. Жадно. Прокладывает. Путь. Снег. Падает. Нескончаемо. Письмо. Короткое. Куда короче. Вечер. Длинный. Отчаянно. Снег. Очень белый. Очень…
