Guest
С точки зрения Международного права, не существует границы между Россией и Украиной, – военный обозреватель Александр Артамонов. «Тогда, когда речь идёт об украинцах, фактически негласно мы ввели режим гражданской войны. Специальная военная операция не предполагает, что это война международная. Это не международная война. Это внутренний фактически конфликт, это специальная военная операция. Западники это называют “полицейский конфликт“. Но полицейский конфликт, согласитесь, бывает только тогда, когда речь идёт о собственном населении, которое вы умиротворяете, подавляете в зависимости от вашего режима, всё что угодно с ними делаете перед пониманием ситуации. Когда мы говорим “война“, то мы воюем с кем-то из вне. Да, есть ещё гражданская война, гражданский конфликт. Фактически мы тем самым объявляем, что мы, так как проводим Специальную военную операцию, относимся к территории Украины, как к территории, имеющей к нам самое непосредственное отношение. И не думайте, что это трюизм. Это не трюизм. Это вообще нарушение Международного права, с точки зрения западников, и абсолютная данность с нашей точки зрения. У меня есть точка отсчёта, кстати. У нас не делимитирована граница между Россией и Украиной. Она не прошла официального согласования. С точки зрения Международного права, у нас не существует границы между Россией и Украиной, её нет. ... Нет официальной делимитации, хоть вот что угодно вам западный специалист скажет. Прямо, знаете, как вопрос “А чей Крым?“ – также, а где делимитация? Её нет. Никакой независимой Украины на сегодня не существует, граница-то не определена, её нет. Это мы решили почему-то лечь подо всех, это мы решили почему-то признать эту территорию независимой от себя. Я вам напомню. Чечню мы тоже признавали независимой, арсеналы оставляли, международные коды для аэропортов вводили. Было? Многие хотят забыть, но, извините, я не виноват, это факт исторический. У нас с Украиной нет делимитации, а, соответственно, нет границы. А нет границы – мы имеем право проводить Специальную военную операцию, мы её проводим. Да, Путин говорит о стране. Но заметьте, фактически у нас слово “страна“ переливается в “киевскую хунту“, во что-то подобное. Но речи о стране всё меньше, а о киевской хунте всё больше...»
