Guest
Луки 18:10-14 10 два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. 11 Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: 12 пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что' приобретаю. 13 Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! 14 Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится. Комментирует иеромонах Феоктист. У притчи, которую сегодня — в первый подготовительный день Великого поста — предлагает нашему вниманию Церковь, есть очевидное значение: она говорит о грехе гордыни. О том, что если человек над кем-то превозносится, с кем-то себя сравнивает и видит своё отличие в лучшую сторону, если он пытается указать Богу и ближним на свои достоинства и свою особенную праведность, если он пытается войти в некоторое подобие договорных отношений с Богом, то молитва такого человека не будет иметь должной силы. Впрочем, Христос и не вкладывает в уста приточного фарисея прошение о чем бы то ни было. В них есть только благодарное славословие, без каких-либо прошений. Очевидно, что этот человек не имел нужды в чем-либо, он был всем доволен. И, в первую очередь, самим собой. Хотя причта о мытаре и фарисее, как и все прочие притчи, имеет в своей основе реальную историю, которая когда-то происходила или же теоретически может произойти, но в ней, тем не менее, содержится элемент некоторого преувеличения. Довольно сложно встретить такие беспримесные характеры: человека, который только благодарит за себя самого и при этом ничего не просит и человека, которой лишь взывает к милости. Обычная человеческая молитва содержит в себе значительно больше элементов и прошений, в обычной молитве переплетаются самые разные мотивы. В ней можно увидеть исповедание веры, покаяние, прошение и славословие. В христианстве все эти молитвенные мотивы пришли из одной единственной молитвы — молитвы Господней, «Отче наш». Любую другую молитву, ту, которую принимает Церковь исходя из своего вероучения и своего Предания, можно возвести к молитве Господней. Любая другая молитва в той или иной степени содержит в себе мотивы и элементы молитвы Господней. Но в молитве Господней нет места сравнению себя самого с другими людьми. Славословие и благодарение молитвы Господней не содержит в себе превозношения над кем бы то ни было. В ней мы просим для себя, благодарим за себя, но нас самих в ней нет. И недаром в ней нет местоимений первого лица единственного числа. Произнося её мы волей или неволей, но объединяемся с другими людьми. Её форма не подразумевает расчленения общества и вычленения самого себя и противопоставления себя кому бы то ни было. Напротив, молитва Господня, как и любая другая молитва, призвана соединить людей друг с другом и всех нас с Богом. Ту молитву, в которой есть дробление и противопоставление Бог, как мы видим из притчи, хотя и принимает, но вместе с этим даёт ей крайне низкую оценку. Очевидно, что именно эти мысли и хочет донести до нас Церковь перед началом Великого поста. Мысли о том, что настоящая молитва должна объединять людей. И мысли, что молитва не должна кого-либо затрагивать негативным образом даже тогда, когда чей-то негативный пример нужен лишь для того, чтобы оттолкнуться от него и на его основе выстроить своё славословие.
