Guest
К тридцати приходишь с заплатками на душе. И у каждой второй - лохматый потертый край. И сидишь сам с собой в темноте безо всех торжеств: Что порезал в себе - штопай да собирай. Вот лоскут от одной - обуглен, уродлив, смят. Распрями его пальцами, вставь его в свой витраж. Кропотлив этот труд. И гарантий, что будешь свят Или светел хотя бы - сам их себе не дашь. И собрав наконец из этих вот лоскутов Одеяло или мозаику - твердишь себе: Я не буду опять рисковать, если ты - не то. Я собрал одеяло. Я с ним могу быть и без Принадлежностей и привязанностей. Пускай Я останусь один; но мир бесконечен. И Я хочу его видеть целым, не по кускам, Без болезненных фильтров новой недолюбви. Если ты - это то, вернее, конечно, Та, То идти нам с тобой с единственным рюкзаком По горбатым холмам, по ребру моего листа, По московским субботам; будучи маяком Друг для друга, будучи тросом, водой из губ Прямо в губы в любой пустыне. Возьми глоток От меня, и верь, что грязи дать не смогу, Потому что ты Та. И вместе мы это «То». Я хочу тебя видеть спящей, больной, дурной, Я хочу быть с тобой таким, каким создан был. И учиться смотреть сквозь годы как будто вновь. И учиться любить без слова и без мольбы. Не ищу половин. К тридцати ты чертовски цел. Но найдёшься если - я буду смотреть готов, Как рождается старость в любимом твоём лице. И готов укрывать одеялом из лоскутов.
