Guest
1. *** Я не знаю, облаком назову, выпью слёзы, вытопчу, как листву. Тусклым небом, горькою кромкой дня, мелким снегом льёшься ты сквозь меня. В смутной рани лодок не рассмотреть. Кто-то тянет нитку, дыханье, сеть. Всюду дома. И всюду твои шаги. И истомой ухает кровь в виски. 2. *** — Оставайся возлюбленной в облаке снов. Пусть от слёз намокает подушка. — Поселяйся, возлюбленный, в море садов, где рыдает ночная кукушка. Неисполненной тайной вплетая в закат росчерк ветра и пламя сирени: — Оставайся, возлюбленный, там, где река перед небом стоит на коленях. Голос в сумрак черёмух вонзил соловей, одурманенный ангелом вешним. — Оставайся возлюбленной, сердце жалей — пусть живёт зоревым и безгрешным. — Оставайся возлюбленной, ночь перейдя, перепутав дыханье и пенье. — Превращайся, возлюбленный, в руки дождя, безнадёжные от нетерпенья. 3. *** Волшебные пальцы из облака клавиш легко достают заблудившихся птиц, и льется и льется, пространство расплавив, жемчужное золото нотных страниц. Пиджак дорогой. Но сидит неуклюже. Весенней капелью звенит ре диез — купается солнце в растаявших лужах, дрозды распивают зелёный шартрез. Негромко, нескромно, тая вдохновенье, склонившись над музыкой — всё на потом — преследует жизнь, как преследуют пенье, как учат дышать новорожденным ртом... 4. *** Несотканными каплями тумана на дали заитилья ляжет мгла. Покажется, что вечер без обмана. Покажется, что ты со мной была. Лишь лёгкая, твоих волос нежнее, пустой утраты тающая боль. И пьёшь её, чтоб разлучиться с нею, а, выпив, разлучаешься с тобой. Такая же, как мгла, необъяснимая, сквозь мутный блеск кафешного стекла — покажется, ты проплываешь мимо. ...А это осень в сумрак проплыла... 5. *** Эпиграф: “Белые церкви над родиной — там, где один я“ (Л. Аронзон) Белые церкви над родиной — там, где один я. Алые вспышки — зажгутся кусты бересклета. Лужи. Аптеки. Автобусы. ...Мамы година. А у отца уж, наверно, и косточек нету. Ветер наполнит пустотами сумерки поля — съёжится голая даль до мерцанья над лесом. Хлынувший дождь неожиданным градом до боли несколько серых фигур соберёт под навесом. Тихо скажу: здесь родители, здесь мои травы. Тихо ответят: — Оставь себе сил для молчанья. ...Лужи. Аптеки. Автобусы. Мгла. Переправа. Белые церкви сквозь ливень плывут со свечами. 6. *** без мятежного и безмятежного сада проживём с тобой это плакучее лето, где полны огороды улиток усатых, отрывающих дни, как кондуктор билеты. не ходи в неходимых песках побережий, не люби нелюбимое пламя закатов, на щемящую нежность ссылаясь всё реже в чаепитиях сумерек ( в грома раскатах), от мятежного и безмятежного света откликаясь на всплеск (откликаться не вправе) меж светящихся рек, на ладонях согретых у паромщика, спящего на переправе... 7. *** К светоносному шуму берёз, отпустив облаков корабли, гладя шёлк и шершавость берёст и твердя “Помоги, утоли...“ — лето выплыло в сладкий июль, солнце зреет в прозрачном зерне, пусть кузнечики жатву свою скорбно правят на первой стерне. На распахнутых в небо холстах зацветает медовый кипрей. И пчелиная песня проста: — Да скорей! Да скорей же! Скорей! — Что там будет — унылая мгла? вьюга смертная? белый погост? Сколько счастья с цветов собрала — всё неси, поднимаясь до звёзд...
