Guest
Сергей Аваков: Не было ли окончательной точкой разрушения царской России жесткое преследование имяславцев, православных, которые делали упор на постоянное повторение Иисусовой молитвы ради достижения близости к Богу? Почему Николай не защищал их, раз он такой благочестивый? Энвер Измайлов: Это интересный вопрос, спасибо за него большое. Дело в том, что, когда из церкви уходят мудрецы, которые как раз видят суть того, что нужно делать, тогда религия превращается просто в институт власти, светская власть и религиозная власть начинают действовать заодно. Царь не может пойти против религиозного института власти, потому что он его как бы легитимизирует, сложное такое русское слово. Поэтому если, например, церковная власть, из которой произошел исход мудрецов, видит свою роль исключительно в ритуальном окормлении населения и, тем самым, удержании населения в лоне церкви, как именно этнического института, не духовного уже, потому что, когда мудрецы, уходя, забирают с собой суть, ради чего это все, то тогда люди, которые начинают делать что-то содержательное, что-то такое связанное с Богом, они представляют угрозу, тогда начинается гонение против таких людей. Мудрецы этого не позволяют, они говорят, этот человек, как известно про Христа, что сказали иудеи, что если этот человек от Бога, то вы ничего не сможете с ним сделать, а если он самозванец, то он и его дело загнутся сами. Поэтому, какой смысл его преследовать? То есть, если вы мудрец, вы рассуждаете не с точки зрения страха потери контроля или потери власти, а вы рассуждаете с точки зрения божественных законов, которые действуют. Если человек делает что-то по-настоящему, вы спросите, что он делает, зачем он это делает, соприкоснитесь, а не делайте оценку какой-то его деятельности, потому что вас она не устраивает, или она для вас неудобна и так далее. Это говорит о том, что это материальный уровень. Церковь перешла на материальный уровень. Вот тогда что может сделать правитель? Он будет поддерживать религиозный институт, он же не может пойти против него.
