Guest
Читает Наталья Ляхова __ РОДИНЕ 1 Всё, что пошлешь: нежданную беду, свирепый искус, пламенное счастье, — всё вынесу и через всё пройду. Но не лишай доверья и участья. Как будто вновь забьют тогда окно щитом железным, сумрачным и ржавым... Вдруг в этом отчуждении неправом наступит смерть — вдруг станет всё равно. 2 Не искушай доверья моего. Я сквозь темницу пронесла его. Сквозь жалкое предательство друзей. Сквозь смерть моих возлюбленных детей. Ни помыслом, ни делом не солгу. Не искушай — я больше не могу... 3 Изранила и душу опалила, лишила сна, почти свела с ума... Не отнимай хоть песенную силу, — не отнимай, — раскаешься сама! Не отнимай, чтоб горестный и славный твой путь воспеть. Чтоб хоть в немой строке мне говорить с тобой, как равной с равной, — на вольном и жестоком языке! (Берггольц, 1939) “Впервые Ольга Берггольц, 18-летняя комсомолка из литературной группы «Смена», пришла в Фонтанный Дом в конце 20-х, когда Ахматова была объявлена поэтом «буржуазно-ограниченного сознания». С тех пор судьба не раз сводила их вместе и часто – в самые трудные моменты жизни. Осенью 1946 года в печати должна была появиться статья Берггольц о творчестве Ахматовой. Выйти статья не успела – ее опередило партийное постановление «О журналах «Звезда» и «Ленинград». Ахматову исключили из Союза писателей, уничтожили тиражи новых сборников, изъяли ее книги из библиотек. Запрет на публикации полностью лишил ее средств к существованию. Среди немногих, кто, рискуя всем, в это время открыто помогал Ахматовой, была Берггольц. На вопросы, зачем она заходила в Фонтанный Дом, Ольга Федоровна дерзко отвечала, что приносила Ахматовой поесть, и что такой меры наказания, как смерть от голода, в нашей стране нет. В 1956 году, в самом начале «оттепели», Берггольц первой из литераторов выступила за отмену постановления“.
