Guest
“Пьянь“ не напоминает артхаус в типичном понимании этого слова. Над “Пьянью“ не приходится корпеть, перекладывать на стуле ногу на ногу и напоминать себе, что в кино ходят не расслабляться, а напрягаться. За похождениями непросыхающего Рурка наблюдаешь, не отрываясь. “Пьянь“ сочетает в себе стеб, философию бутылки и привычку развлекать зрителя, ибо сюжет скачет, как сумасшедший, соединяя миниатюры Буковски в дымно-ночной фарш, приправленный нежностью и непредсказуемостью. Не знаю, кто там ругал “Пьянь“ и за что, но скучать не приходится ни на одной минуте. Женщины западали на гнусных и ненадежных бродяг и будут западать до конца времен. И редактор журнала, богатая девочка, учуявшая в рассказах Чинаски все, чего там никогда не было, — воплощение этих женщин. Как бы ни было все мягко, пухло, рыхло и удобно, внутри дрожит жилка, подталкивающая принести в свою клетку нечто дикое, бушующее чувствами, которые в удобстве не рождаются. “Никто из тех, кто написал хоть что-то стоящее, никогда не мог “спокойно писать“,
