Guest
Часть 13 Поэзия жизни нуждается в нашей надмирности – она и есть над-мирный взгляд на человеческую жизнь, взгляд сквозь время и пространство или сквозь пространство времени... Когда эта «надмирность» у меня началась? Не знаю точно, возможно с... На полу в Болшево, вы видите, разложены несколько номеров журнала «Америка» за 1970-72 годы. Я, семилетний мальчишка, медленно перелистываю их огромные страницы, меня до глубины души поражает практически всё в этих журналах: их красочность, их шрифт, ракурсы фотографии, заголовки, компоновка материалов. Конечно, я не особенно вчитываюсь в статьи, содержание для меня вполне второстепенно, но вот, подача материала, это да, – как всё замечательно в них устроено, как будто заглядываю на обратную сторону Луны, прикасаюсь к тайне СОЧЕТАНИЙ – вид Времени восхищает, завораживает меня. МИР впервые заглянул в светёлку моей, только ещё встающей на крыло, души: доносится музыка больших и малых пространств, которые существуют параллельно мне на планете Земля, я ВИЖУ шум вечерней автострады, погружаюсь в развороты страниц, где крупным планом предстают и обволакивают моё воображение как бы сами ещё только начинающиеся Семидесятые, а по сути, Шестидесятые годы – лучшие, пожалуй, из всех десятилетий моего родного Двадцатого века. Заворожённый эстетикой, я, маленький мальчик, совершенно осознанно нахожусь в большом мире: поражают великолепно очерченные тени заголовков, симфоническое звучание уголков природы, притягивают лица людей, лица вещей, явлений и предметов, которые с блеском удались составителям журнала, погружают в себя оттенки цветовой гаммы, невиданные мною доселе соотношения цветов, витийство шрифта надолго задерживает мой взгляд – жизнь обычная повседневная на «мгновение часа» уступает место жизни полёту через страны и континенты – планеты, да, – но и самого Времени! Я великолепно не существую – без границ, без условностей, без содержания идеологии, но поглощённый «содержанием» соотношений и сочетаний, да, я осваиваю надмирность, с которою, как оказалось, уже не расстанусь никогда... Я предстаю с запрокинутой в воображение головою перед Современностью, уже совсем скоро мы переедем в Москву, а затем, дальше, дальше, в Германию – моя рука, перелистывающая границы мира, мой взгляд, провожающий пробегающие мимо вагона поля, перелески, полустанки, отсчитывающие медленный перестук колёс пограничные столбы, мои распахнутые мысли, встречающие лицом к лицу ветер странствий, мои книги: уже, вот-вот, уже на пороге юности ожидающие меня, поглощающие меня, по мимо детских книг – совсем «взрослые» книги, влекущие в большое миропонимание: уже раскрыли страницы: «Кузнецкий мост» Саввы Дангулова», «Блокада» Александра Чаковского, рассказы Василия Шукшина, «Рукопожатия границ» Рудольфа Кальчика, «В августе сорок четвёртого» Владимира Богомолова, «Американская трагедия» Теодора Драйзера, рассказы О.Генри, повесть о Ходже Насреддине Леонида Соловьёва, «Его батальон» Василя Быкова, «Похождения бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека – всё уже началось, всё уже готово к мощнейшему покорению Тайны словесного очарования, всё готово для формирования широкого и глубокого взгляда на вещи на основе бездонных омутов печатного слова... Надмирность внутреннего мира получила в моём лице своего преданного хранителя! Надмирность легла в основу большого умещения жизни в маленьком по возрасту человечке. Надмирное восприятие мира начинало поэзию жизни – кто-то незримый и значительный, кто-то кому важны психологические вершины и высоты, а не добросовестно прожитые трудовые будни, очень рассчитывал на этого мальчика – создавал все условия для воображения, для витания в облаках, для сотворения внутреннего мира, наперекор и не в обиду миру внешнему; кто-то видящий наперёд с удовлетворением констатировал постижение мальчиком поэзии жизни, кто-то развивал по чуточке его способность к восхождению от правды-матки обывательства к правдивому вымыслу искусства; кто-то терпеливо ждал его, зная лучше его самого, природный дар УВЛЕЧЁННОСТИ не явным и понятным сходу, но еле уловимым, еле различимым видом достоверности. Над миром торжествует поэзия жизни.
