ПОРЫВ...

ПОРЫВ Она встала не в духе. И все было не так. Обещал кто-то - и не позвонил, она точно помнила, что кто-то должен был позвонить. И даже напросился на вечер. Кофе уплыл на чистую вымытую накануне плиту, в ванной опять что-то капало. И все эти мелочи гнусом мелким роились в голове, вызывая неприятное и ненужное в ней раздражение. Ведь утро должно быть деловым и нежным. Это у неё по жизни был такой девиз. Утро должно быть деловым и нежным, деловым, чтобы настроиться на рабочий и обязательно толковый день. Нежным - для себя. Она пыталась беречь себя, свое настроение, с самого утра. Потому что, если по какой-то мелочи выходила из строя, доставалось всем. И домочадцам, и неосторожно позвонившим, и собаке, и кошке, и тарелкам. Она никогда не анализировала, откуда это черная волна мелких обид и огорчений, которая и под лупой не была бы видна, разве что в окуляр микроскопа, вырастала за несколько минут в яростное цунами. За несколько минут накрывала её и потопляла в отвращении ко всему, что происходило. И тогда она срывала с вешалки плащ или пальто - это по сезону, и бежала от себя на улицу. И там долго и быстро ходила кругами по знакомым улицам, которые её тоже раздражали узнаваемой однообразностью, отсутствие сюрпризной радости. Через час с небольшим она возвращалась домой, где цунами уже не было и следа. И она всегда удивлялась, думая в какой-такой канализационный колодец она откатилась в своем отливе. Но сегодня она не могла позволить себе сбежать от этой гневной напасти, она действительно ждала звонка. Она в раздражении рванула в разные стороны шторы на кухонном окне и вернулась к плите, стереть до конца кофейную пенку. Она, ворча злые слова себе под нос, провела рукой с губкой туда-сюда. И вдруг уловила синхронное движение за окном. Она метнула туда взгляд. Там, под сильным ветром, раскачивались ветки рябины. Ветер сильно выгибал их, потом отпускал. А рябина не давалась его силе и все выпрямлялась, выпрямлялась. И движение её, взмахи листьев, напоминали дирижера. Как будто он стоял и Руководил огромным оркестром, невидимым окружающим. Это выглядело страстно, неистово, и похоже было, что исполняется очень сильная музыка. Симфония Гайдна или Бетховена. И оторвавшись от грязной плиты, подойдя к окну, она стала слышать эту музыку. На рябину больше никто не смотрел. Она росла во дворе одна. Двор был и для нее узок и мал. Но она каким-то чудом, вопреки всему, выросла в ладное высокое дерево. И теперь макушка её дотянулась до ветра. И он вольно гулял в её июльской листве и ворошил оранжевые уже ягоды. Ветер как будто звал эту рябину из узкого двора. Туда, в просторы, которые она так и не увидит. А она все сгибалась и выпрямлялась, взмахивая ветками, как дирижерской палочкой. Зрелище было воистину прекрасным. И она слышала эту симфонию-диалог между рябиной и ветром. Видела их недолгий союз. Ветер налетал и отступал. И дирижирование не заканчивалось. Она отступила от окна. Ей почему-то было неловко, как-будто она подсмотрела и подслушала. И ветер сдался, перестал уговаривать, сгинул, стих. Листва успокоилась. Вернулись на ветки Воробьи. «Что это было?» — подумала она. Как похоже на мои приступы паники и гнева. Значит, и в природе это задумано, только в другом исполнении. Рябина отдирижировала и справилась. Устояла. И развеселые птицы вернулись к её недоспелым еще ягодам. И бежать ей некуда. И подчинилась этому. И откуда-то понялось вдруг, что это её никчемному настроению продирижировала рябина и исполнила её музыку, только для неё. Только она могла её услышать. Успокоила подружка. А что, так оно и случилось. И ничего в этом странного нет. Рябина в подружках не каждому приходит. Вот так в окно и с дирижерской палочкой. Она, улыбнувшись уже, ставила новую порцию кофе на отчищенную плиту, и с нежностью смотрела на рябину. Ветви её были сдержанно-спокойными. Как будто ничего и не было несколько минут назад. Так! Порыв! 18 июля 2018, бестетрадные. Галина Муратова