Guest
Если в гносеологическом аспекте мышление восходит от вещей, их свойств к категориям как логическим инструментам, то для объяснения того, что такое сущность вещи в предельно общем понимании (онтологический вопрос), Аристотель прибегает к понятиям материи и формы. Все вещи, по Аристотелю, в самом общем виде состоят из материи и формы. Понятие формы принадлежит самому Аристотелю, а материю, сконструированную ещё первыми греческими философами, он подвергает переосмыслению. Большинство предшественников Аристотеля понимали материю исключительно рассудочно как единственное первоначало, как первопричину возникновения вещей. Такое понимание «материи» лишь как первоначала не устраивает Аристотеля, прежде всего потому, что оно не объясняет материал чувственных восприятий в отдельных вещах. И он снова вынужден прибегнуть к двусмысленности. «Материя» может пониматься и как полная абстракция, которая может лишь мыслится, и как чувственно воспринимаемый материал в вещах. Но даже такое понимание, для Аристотеля, не делает «материю» единственной причиной мира вещей. Главное в чём подход первых философов Аристотель считает неудовлетворительным, это в том, что он не объясняет ряд важных моментов: разнообразия вещей, движения, почему вещи возникают и исчезают, и как создается совершенство. Аристотелю необходимо объяснить не какую-то, пусть и разумную, причину творения вещного мира, а саму сущность вещей, причём средствами рассудка и чувственных восприятий. Таким образом, им утверждаются две основные сущности-основы или два первоначала – материя и форма. Термин «форма» (eidos) или «образ», «идея» вещи так же, как и «сущность» был заимствован Аристотелем у Платона и также полностью переосмыслен. Смысл, который изначально вкладывал в него Платон, ученик не понял, поскольку уже смыслы данных понятий объективно определяются выбранным всеобщим, т.е. верой в возможность чувственного познания вещей. Аристотель ещё продолжает называть форму сущностью вещи, но именно чувственно воспринимаемой. И снова, мы видим уже не два, а три смысла. Форму Аристотель понимает, как сущность вещи, как её внешний образ и как действительность вещи, достигшей цели в своём становлении. Он также понимает, материя не имеет самостоятельности. Материя – не вещь, но возможность вещи; в форме же обнаруживается действительность вещи. Но как он ни старался показать активность и первенство формы перед материей, ему всё же не удалось объяснить становление вещи, её возникновение/уничтожение. Поэтому он вынужден был ещё и становление разделить на две причины, движущую и целевую. Таким образом, его причинный ряд (откуда возникают вещи) составился из четырёх высших причин ¬– материальной, формальной, движущей и целевой, где главными были «материя» и «форма». Рассмотренные положения аристотелевской философии стали культурными кодами всей западной цивилизации и определили на тысячелетия взгляды многих поколений людей, не только философов. И мы не являемся исключением из их числа. Понимание сущности вещей, как слияния «материи» и «формы», предопределило возможности научной познавательной деятельности с ними. Такими стали опытное наблюдение и эксперимент. Стараясь постичь природу вещей, закономерности, принципы и причины их строения, рассудок исследователей проводил их анализ и дробление, двигаясь от наблюдаемых результатов к их причинам. Но очень скоро обнаружилась проблема данного подхода. Такими методами невозможно было объяснить природу жизни, становление растительного и животного мира. А самое главное, невозможность объяснить «как устроен человек» и, соответственно, всё то, что он способен порождать в своей деятельности. Через М/Ф человеческие ценности и нравственная целостность, а следом и буквально все социальные и гуманитарные процессы и культура в целом теряют шанс своего рационального объяснения. Попробуйте сами проследить, как вы будете отвечать на этот вопрос «как устроен человек?»: сначала будете выделять части тела, затем органы, клетки, молекулы и т.д. до элементарных частиц. То же самое происходит при изучении истории: сначала исследуются результаты человеческой деятельности, археологические источники, тексты, затем сама деятельность, и лишь после всего человек/общество, которое всё это создавало. При таком подходе можно лишь косвенно судить об истинных целях, характерах и жизни людей. Путём ретроспективного следования можно изучать только наблюдаемые результаты, но не психику, характеры, ценности и интеллектуальные способности человека. На вопрос о возможности рационального познания природы человека философия после И. Канта, а затем и гуманитарная наука отвечали отрицательно. Причем, в отношении иррациональности инстинктивных глубин «движущих сил истории» (так называл природу человека К. Маркс) приходили к согласию и материалисты, и последователи Канта. В итоге онтологические вопросы «что есть психика?» и «что есть сознание?» также остались без ответа.
