Guest
Нацистское командование вынуждено было бросить на подавление восставших регулярные войска. С помощью предателя гестапо напало на след антифашистской организации. В августе 1943 года гестапо было арестовано несколько сотен человек подпольной группы, в числе арестованных патриотов-подпольщиков был и Муса Джалиль. Его заключили в Моабитскую тюрьму. В течение нескольких месяцев продолжались пытки[5]. Муса Джалиль был казнён на гильотине 25 августа 1944 года в тюрьме Плётцензее в Берлине[14]. Незадолго до казни Муса передал свои стихи соседу по камере — бельгийскому участнику Сопротивления Андре Тиммермансу. Стихи Джалиля переведены на многие языки: «Коль сам умру, так песня не умрёт»[ Их расстреляли на рассвете Когда еще белела мгла, Там были женщины и дети И эта девочка была. Сперва велели им раздеться, Затем к обрыву стать спиной, И вдруг раздался голос детский Наивный, чистый и живой: -Чулочки тоже снять мне, дядя? Не упрекая, не браня, Смотрели прямо в душу глядя Трехлетней девочки глаза. «Чулочки тоже..?» И смятеньем эсесовец объят. Рука сама собой в волнении Вдруг опускает автомат. И снова скован взглядом детским, И кажется, что в землю врос. «Глаза, как у моей Утины» — В смятеньи смутном произнес, Овеянный невольной дрожью. Нет! Он убить ее не сможет, Но дал он очередь спеша… Упала девочка в чулочках. Снять не успела, не смогла. Солдат, солдат, а если б дочка Твоя вот здесь бы так легла, И это маленькое сердце Пробито пулею твоей. Ты человек не просто немец, Ты страшный зверь среди людей. Шагал эсесовец упрямо, Шагал, не подымая глаз. Впервые может эта дума В сознании отравленном зажглась, И снова взгляд светился детский, И снова слышится опять, И не забудется навеки «ЧУЛОЧКИ, ДЯДЯ, ТОЖЕ СНЯТЬ?»
