Guest
#русский_рок #метал #heavy_metal #Ария #Кипелов #Алиса #король_и_шут #панк #протест #лихие_90 История создания песни «Код разлома - Девяносто первый» Брайтон-Бич, 1994 год. Бар «Красный Октябрь». Виктор «Гадюка» Соколов сидел за стойкой, разглядывая бутылку водки с этикеткой «СССР» — сувенирный новодел для ностальгирующих эмигрантов. На стене висел портрет Ленина с надписью «Извините, мы не знали». За соседним столиком бывший майор КГБ, теперь таксист, орал в телефон: — «Да, блядь, «бывший»! Как и твой долг!» Гадюка хрипло рассмеялся. Три года в Америке. Он всё ещё не американец. Но уже не советский. Как родился реквием по эпохе Песня началась с пьяного спора с барменом — тем самым, что продавал «ностальгические» флаги СССР по 20 долларов. — «Ты же из Питера? Там теперь свобода, да?» — «Свобода? — Гадюка разлил водку по столу. — Это когда тебя грабят уже не по приказу партии, а просто потому что могут» Он вышел на пляж, где волны выбрасывали на берег обломки какого-то восточноевропейского судна. И вдруг понял: Он — такой же обломок. Первая строчка пришла сама: «Мой корабль качает, сбиваясь с пути…» Это была не песня — аутодафе. Сожжение всей своей старой жизни. Запись: похороны без тела Демку записывали в бункере бывшего военного завода на окраине Нью-Йорка: Барабаны — били как пулемёты (Джек «Болт» использовал настоящий армейский каску вместо хай-хэта) Бас — гудел, как сирена воздушной тревоги Голос Гадюки — записан через мегафон 1940-х, найденный на свалке Финал — звук падающего флагштока (записан в день распада СССР) и гудок «Маяка» (последняя трансляция перед путчем). Почему «Код разлома - Девяносто первый»? — «Потому что мы все — мутанты, — объяснял Гадюка на концерте в Детройте. — Наши родители верили в коммунизм. Мы — в перестройку. А теперь мы здесь. Это не эволюция. Это генетический сбой» Песня стала Гимном для тех, кто потерял страну, Проклятием для тех, кто её продал, Криком для тех, кто так и не смог выбрать сторону Судьба песни 1995: Первое исполнение в клубе «Gulag» — половина зала рыдала, вторая блевала от водки. 1996: Концерт в Чикаго — русские мафиози предложили «убрать» автора за «оскорбление памяти». Сегодня её поют дети эмигрантов, не понимающие слов; старики в пивных, помнящие всё; охранники складов, где ржавеют ядерные чемоданчики. А сам Гадюка... Он так и не узнал, кто он. Предатель? Поэт? Просто гильза? Но однажды на вопрос «Где твоя Родина?» он ответил: — «Там, где до сих пор болит» «Девяносто первый — время обмана!» Это не ностальгия. Это шрам, который всегда будет кровоточить... ***** Мой корабль качает, сбиваясь с пути, Мир рвётся по швам — ни страны, ни судьбы. Я — предатель? Поэт? Или сломанный штурвал, Что ищет вдали свой забытый причал? ... Вокзалы, чемоданы, чужие глаза, Документ, где я — просто номер, не я. Последний пью тост — за тех, кто не сдался, И в этом краю безымянным остался. Этот воздух гудит, как взведённый курок, Я - пуля в стволе. Время - выстрел в висок. Я — гильза, что стынет в холодных руках -“Но кто я теперь — не знаю я сам!“- -“Девяносто первый — бьет без пощады!“- Кровь на асфальте - как правды глоток! -“Девяносто первый — боль без награды!“- Ни страны, ни флага - только мой рок. «Девяносто первый — рваная рана!» Ветер с Востока cнёc пепел времён. «Девяносто первый — время обмана!» Мы — осколки империй, забытый закон. В баре Брайтон-Бич мне нальют старый мир, В витрине — серп с молотом, как сувенир. Я пью за разлом, за новый порядок, И в душе остаётся — горький осадок. ... Этот край пахнет свободой — как дым, Лишь холод внутри не даёт быть живым. Я меняю лица, но в бликах стекла Крик: -“Ты не с ними. Ты — чужая звезда!“- Этот воздух гудит, как взведённый курок, Я - пуля в стволе. Время - выстрел в висок. Я — гильза, что стынет в холодных руках -“Но кто я теперь — не знаю я сам!“- «Девяносто первый — рваная рана!» Ветер с Востока cнёc пепел времён. «Девяносто первый — время обмана!» Мы — осколки империй, забытый закон. На сердце пепел, на флаге — корона, Сгорела надежда, как старая икона — Где твоя Родина? — Она вне закона! Девяносто первый — бьет без пощады! Кровь на асфальте - как правды глоток! Девяносто первый — боль без награды! Ни страны, ни флага - только мой рок. Девяносто третий - генетический сбой! В хромосомах дыра - я ушел в запой... Девяносто третий - генетический сбой! Мне небо чужое заменят плитой... … -“И пока мы живы — это не конец.“- (c) Музыка, слова Regensburgsky
